С радостью обнаружил рассуждение о прозе Газданова - с ходу хочется предложить автору разместить эту статью на нашем сайте Общества друзей Газданова. Что касается сути вопроса, то я пытался с своих работах писать о Газданове как представителе "литературы свидетельства" - и сделал об этой недавно доклад в Варшаве (см указанный сайт). Будем готовить конференцию к столетию Газданова - и приглашаем всех заинтересованных лиц к продолжению разговора.

Оставив в стороне рассмотрение содержательной стороны доклада г-на Шейко, я хотела бы коснуться некоторых моментов стилистического характера, связанных с авторской манерой изложения своих (и не только своих) взглядов на заявленную проблематику.
К сожалению, должна сказать, что стиль доклада (впрочем, я очень сомневаюсь, что данный текст по своей жанровой принадлежности представляет собой именно ДОКЛАД, равно как и проспект диссертации или автореферат) – так вот стиль доклада оставляет желать лучшего. Читая предложенный нашему вниманию текст, очень часто невольно вспоминаешь сказанное профессором Преображенским знаменитое "Кто на ком стоял?... Потрудитесь излагать свои мысли яснее."
Чего стоят, например, следующие словесные небрежности: «вынос на обсуждение», «не может быть никаких противопоказаний к работе с ними (харизматическими свойствами – М.)», «Ученые не располагают верстовыми столбами, позволившими бы им надежно измерить наблюдаемое явление (интересно, а какое явление вообще измеряют верстовыми столбами? – М.)», «вытекает подвопрос об авторском замысле», «текст ... мерцающий в соответствии с запросами и пожеланиями реципиента», «фигурально выражаясь», «несут служебную роль» и т.д. Отмечу, кстати, что последняя фраза вообще представляет собой ошибку, свидетельтвующую о некоторой некомпетентности г-на Шейко в вопросах грамматических норм русского языка.
Одним словом, автору, который заявлял о своем исследовании как о стоящем на стыке наук и в частности литературоведения и лингвистики, следовало бы обратить гораздо более пристальное внимание на языковую сторону не только произведений В. Шарова (чего, кстати, сделано не было), но и своего текста прежде всего. Поскольку по тому, КАК излагаются исследователем, пусть даже молодым и начинающим, собственные мысли, уже можно судить и об исследователе, и о его мыслях.

С уважением и признательностью
за предоставленный языковой материал
Марина.

Историография там милая - я плакаль. Равно и терминология далее.
Надо как-то объяснять им, что (1) термины имеют разный вес (2) некоторые терминологические системы несовместимы, как масло с водой.

"Более всего мы рефлексируем по поводу архаичности наших методов, их изолированности от методов смежных наук и практической неприменимости будущих наработок."
"Рефлексируем" в смысле "переживаем"? А что за загадочная практическая неприменимость?

А зачем результат заранее излагается? Какие-то ритуалы требуют этого?

"Любовь у В. Шарова выступает как доминирующий способ реализации эпистемологических интенций героев и как единственная непреходящая ценность в нестабильной реальности, перманентно дезорганизуемой путём конфронтации противоположных начал."
Почему не сказать просто "лошадь". Зачем простую мысль пародийно размазывать?

Некоторые замечания к докладу В.Шейко
Вызывает уважение самокритика автора доклада, который, ссылаясь на мнение своего научного руководителя и на исследования М.Бахтина при выборе методологической основы, отмечает, что сам рефлексирует по поводу "архаичности методов", изолированности их от смежных наук и"практической неприменимости будущих наработок". Последнее утверждение представляется неприемлемым в научной работе, так как это фактически означает признание автора в том, что его работа никому не нужна.
1. В качестве сверхзадачи исследования тов. Шейко полагает "правильную постановку и вынос на обсуждение" "каких-либо вопросов". Хочется спросить, что же является целью и задачами исследования, если постановка вопросов - сверхзадача. Правда, в "2_Обзор критики" автор доклада все-таки формулирует одну из задач своей работы: "внесение хотя бы частичной ясности" в вопрос об эволюции романного жанра.
2."1_Результат". Тов.Шейко заявляет о том, что некоторые закономерности (о которых он не упоминает) позволяют рассматривать "все творчество В.Шарова как единый текст". Это положение является достаточно соблазнительным для исследователя современной литературы. Возникает ощущение, что автор доклада идет вслед за Р.Бартом и Кристевой. Однако из текста доклада никак не следует вывод о том, что все произведения Шарова можно рассматривать как единый текст. Если тов.Шейко в этом своем утверждении опирается на популярную сейчас точку зрения, касающуюся интертекстуальности текста (что вполне закономерно, когда речь идет о постмодернистском произведении), то доказывать это положение вовсе не нужно. Но, видится, тов. Шейко принял другое решение. Не доверяясь метрам современного литературоведения, он решил последовательно доказать: тексты Шарова - единый текст. Но, к сожалению, здесь возникает ряд противоречий, в частности, касающихся художественности произведений Шарова, в которой, видимо, сомневается автор доклада. Но можем ли мы применительно к литературному тексту говорить о едином пространстве текста, отказывая ему в художественности, то есть в наличии авторского вымысла, художественного мира, хронотопа и т.д.?

Некоторые замечания по поводу доклада тов.Шейко
Как я уже сказала, тема доклада очень интересная и, безусловно, нуждается в исследовании.
Однако хотелось бы также отметить некоторые недостатки работы тов. Шейко.
1. Представляется, что актуальность темы не может состоять в том, что "практически все работы, посвященные В.Шарову, выполнены в публицистическом ключе". Это неверно с точки зрения стиля и смысла. Вообще, сам стиль доклада вызывает вопрос о жанре.
2.В первом абзаце автор, на мой взгляд, смело заявляет о необходимости "беспристрастного филологического анализа", который он и собирается представить. Но далее следует: "Это происходит на фоне релевантного... "размывания" границ...". Возникает закономерный вопрос: что это - беспристрастный филологический анализ? вступление не очень хорошее;тем более, автор, который обращается к терминам психологии, должен понимать, что начало и правильная постановка темы - первостепенные составляющие успеха работы.

По поводу доклада тов. Шейко.

Тема очень интересная и достаточно полемичная. Отмечаю некоторые, на мой взгляд, весьма удачные мысли автора работы.
1.Понятие "харизматической личности" не является литературоведческим термином; тем не менее именно применительно к героям романов В.Шарова использование данного представляется весьма интересным и обоснованным (правда, обоснованным не автором доклада, а самими текстами).
2.Все, что касается игры, изложено основательно, но не объясняется, каким образом этот прием работает на хронотоп (а именно эта тема заявлена) в тексте. В связи с этим, представляется, особое внимание необходимо уделить не столько уровням игры, сколько концептуальным и мистическим ее основам,которые могли бы играть именно на пространственно-временные отношения, таким, как, например, понятие "иного бытия". Ведь герои Шарова в романах занимаются именно конструированием "инобытия" с особым временем и пространством.
3.Интересным представляеться высказавание тов.Шейко об альтернативных историях и действии в них героев Шарова. (см. 3_допущение) Но хочется поспорить с утверждением о том, что на героев "влияют немножко не те события, о которых мы узнаем из учебников". Герои, действительно, творят свой текст, но в реальной жизни на них влияют как раз реальные события (см. напр. смерть Берга), которые расходятся в их представлении с тем инобытием, ими самими для себя конструируемым. В этом и состоит суть конфликта: трагическое несовпадение двух реальностей - вымышленной героем и объективно существующей, невозможность их примирения и решения.
В связи с этим представляется, что сформулированный автором доклада основной конфликт в текстах В.Шарова как борьба добра со зло требует корректировки, уточнения или доказательств, так как и из романов, и из доклада следует, что границы между понятиями дорбо и зло размыты, нечетки, и в какой-то моменты эти начала сливаются, образуя единый смысл

По поводу доклада С.Шитова

Как представляется, выбранные теоретические основания не совсем адекватны изучаемому материалу. Ни Бахтин, ни нарратология не прояснят нам Пелевина. Может быть, стоит обратиться хотя бы к современной критике?

В любом случае, как мне представляется, ни автора, ни героя у Пелевина нет. Автор давно умер (см. Ролан Барт), а герои - стили, штампы, дискурсы, не более.

что же значит понятие открытый финал, я так и не поняла
Где ссылки на общеприятое в литературоведении толкование, но не метафорическое, а научное

Прежде всего хочу поблагодарить уважаемых VINO и М.Л., Ивана Шейко, любезно возложившего на себя обязанности рецензента, а также всех участников семинара за критическое внимание к моей заметке, за вопросы и высказывания, послужившие оттачиванию некоторых моих суждений и дальнейшим размышлениям над творчеством Г.И.Газданова.
Отвечать буду, наверное, не совсем по порядку, чтобы не повторяться, но быть, по возможности, всеохватнее.
Соглашаясь с Валерией Акуловой, начну с корректировки термина вынесенного в заглавие статьи: собственно децентрация (и как этическая, и как структурная категория) является определяющей [на мой взгляд] для самых первых новелл, с которыми этот писатель вступил в литературу. Относительно же поэтики подавляющей части текстов Газданова следует, конечно, говорить уже не столько о децентрации, сколько о полицентризме. Таким образом ещё более проясняется и вопрос о соотношении рассматриваемой художественной системы с поэтической системой модернизма начала ХХ века. Если в самых ранних новеллах Газданова мы, действительно, имеем дело с конфликтной деиерархизацией (соотносящейся с децентрацией напрямую), то в дальнейшем настоящий конфликт из художественного мира писателя уходит, отныне он (я воспользуюсь формулировкой М.Н.Липовецкого, сделанной им в теоретической части книги "Русский постмодернизм") только разыгрывается, симулируется.
В свою очередь, «разорванность мира», уважаемая М.Л., здесь как раз преодолена, и преодолевается она в условной целостности единой дискурсивной вовлечённости, объективируемой медиумом-повествователем.
Направленность же пародийности у Газданова в работе указана: это, в первую очередь, самопародия как выражение недоверия к традиционному центристскому, «авторитарному» способу повествования (независимо – от первого или от третьего лица). Автор, действительно, «удаляется». И не только потому, что я не могу припомнить фильма Эльдара Рязанова, в котором бы он в качестве персонажа попадал бы в катастрофу или т.п. и в результате чего покидал бы сей мир. Финальные страницы «ПОЛЁТА» (ПОИСК, дорогая М.Л., это у нас с Вами, а у Газданова был всё-таки «ПОЛЁТ»), и в работе об этом написано подробно (а судя по Вашему вопросу №1, даже слишком подробно), могут быть проинтерпретированы именно так, хотя я, собственно, ведь и не настаивала, насколько помнится, на тотальности такой трактовки.
Вообще в данный момент есть одно исследование (оно принадлежит О.М.Орловой), в котором отмечается нарративное равноправие автора-повествователя с другими персонажами. Я же берусь утверждать, что автор у Газданова как творящая всевидящая инстанция не просто отождествлён с повествователем или героем-повествователем, автор в этих «инстанциях» именно растворён, нивелирован, негативирован и репрезентирован, одновременно.
Что же касается пожелания «учитывать сложившиеся в советском и постсоветском обществе оттенки смысла», по-моему, актуально только в том случае, если не чувствуешь себя демифологом. А я чувствую, уж простите за наглость. Чувствую и по ощущениям, и из профессионального принципа. И когда сталкиваюсь в тексте с разведением ситуаций кровного родства и родства некровного, основанного на глубокой эмоциональной (эмпатической, если угодно) и нравственной солидарности двух людей, – родства, которое в задаваемой системе координат обладает исключительным статусом, то и пишу о «подлинно роднящей глубокой эмоциональной и нравственной солидарности» и «избегать подобных формулировок» (а ведь вот от этой Вашей формулировки М.Л. тоже, знаете ли, попахивает) не вижу надобности.
И, пожалуйста, М.Л., укажите мне те фрагменты моего опуса, где Вам порезало слух моё т.н. лирическое философствование. Если оно и впрямь философствование, да к тому же лирическое, то я ему за Ваш слух с удовольствием отомщу.
Ещё раз благодарю уважаемых коллег за вдумчивый анализ и внимание.

Начало обсуждения - вопросы о функции интертекстуальности у Газданова, затем о его "постмодернизме" и категории "децентрации".
Децентрация - это категория этическая или и структурная
А как соотносится этот термин с понятием "деиерархизации", о которой когда-то писал Йост ван Баак применительно к русскому авангарду?

Пара реплик по поводу доклада Т.О.Семеновой о Газданове.
1. Почти все вполне убедительно описано. Но хотелось бы уточнить, в чем "сверхзадача" исследования. Только ли в ОПИСАНИИ децентрации как особенности газдановской поэтики? Грубо говоря, зачем нужна газдановскому тексту эта децентрация? Или дело все только в ощущении "разорванного мира" (реального)? Могут ли быть отсюда выведены какие-то более приближенные к тексту и поэтике принципы?
2. Для того чтобы объявлять Газданова (да и любого другого автора) предшественником постмодернизма, нужен более подробный разговор. В эти предшественники можно записать всех скопом (начиная от ВСЕХ модернистов), а значит, это ничего не дает.
3. Несмотря на то, что в центре доклада находится децентрация :)), очень интересным показался фрагмент по поводу метанарративности поведения персонажей, к сожалению, очень маленький фрагмент. Можно ли сказать об этом подробнее? Идея хорошая, а доказательств мало:(
4. Что имеется в виду под пародийностью газдановской прозы? Что она пародирует?
5. Вызвал сомнение фрагмент относительно смерти автора. Докладчик цитирует монолог автора-повествователя из "Поиска" и заявляет, что его дискурс (а.-п-ля) занимает "точно такое же место, как любой другой дискурс". Это мнение докладчика или можно как-то подтвердить еще?
6. Встречается ли до Газданова такое введение в текст фигуры автора-повествователя? Почему это интерпретируется как смерть автора? Этот тезис кажется не слишком обоснованным. Интересно, в фильмах Рязанова, где режиссер обязательно вводится в фильм в какой-либо второстепенной роли, тоже имеет место смерть режиссера (атвора)?
7. Несколько стилистических придирок. Что есть "качественное преобразование эстетики"? Не совсем ясно выражение "авангард мировой литературной эволюции". Иногда режет слух уклоны в лирическое философствование. Следует, по-моему, учитывать сложившиеся в советском и постсоветском обществе оттенки смысла и постараться избежать подобных формулировок: "подлинно роднящая глубокая эмоциональная и нравственная солидарность".
Докладчику большое спасибо. Хотелось бы, чтобы ответы не только прозвучали на семинаре, но и были каким-либо образом обозначены здесь.

Добавлен текст доклада Т.А.Семеновой к семинару 25 апреля

mne nravitsa ideja takogo seminara i gotov v nem uchavstvovat'